Аргентум вбежал в пещеру. По дороге он ненароком споткнулся, из-за чего слегка повредил правую переднюю лапу. Услыхав тихое поскуливание в пещере, Серебряному стало не по себе, поэтому он живо подошел к Мести и прилег с ней рядом.
- Не волнуйся, я рядом. Все в порядке. - прошептал волк на ухо волчице и прижался к ее теплому серому боку. Арго почувствовал, как в животе толкается один волчонок и на морде Аргентума появилась довольная улыбка. И тут перед глазами Серебряного всплыло воспоминание... Все было, как сейчас... Как будто совсем недавно...
В серой, темной, ничем не примечательной пещере, родился маленький рыжий волчонок, весь в свою мать, Артемиду. Тогда налетела страшная буря, словно боги гневались о рождении Авариэль... Это имя стало перед глазами волка, и тот закрыл глаза. Авариэль росла с матерью и отцом, Аргентумом, до тех пор, пока Артемида не ушла прочь от семьи и не оставила их одних-одинешенек. Она никогда не любила их, ни Серебряного, ни малютку Авари. Зато я всегда любил ее... Любил... И не знаю, люблю ли сейчас это холодное стальное сердце...

Аргентум на миг очнулся от воспоминаний и опешил. Прямо перед ним, возле живота матери, свернулись клубочком два волчонка - мальчик и девочка. Один был похож на отца, второй - точная копия матери. Малютки скулили, видимо, проголодавшись.
- Какие они хорошенькие... прямо как... как... мы с тобой... я... - Аргентум еле смог связать фразу, так он был счастлив, - Я люблю тебя, Месть. И вас тоже люблю, - волк потерся носом о нежную и короткую шерстку малышей.
Вот, что значит счастье... Когда родилась Авариэль, я не был так счастлив, как сейчас... видимо, потому что я не любил Артемиду так же, как люблю Месть... Она и есть мое счастье и я никогда никому ее не отдам...

Аргентум кивнул и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Вся эта неделя выдалась черезчур утомительной и долгой. И только одно событие заставило волка порадоваться - рождение двух маленьких волчат. И не просто волчат, а собственных сына и дочери. Аргентум вздохнул и улыбнулся, все еще не размыкая глаз. Он думал, как бы назвать своего сына. Вспомнил все имена, которые попались ему на пути. Ну... мать мою звали Эрин, отца - Рекс. Эр... нет. Эрр... так... звучит. Что дальше?.. Эрри... так... еще две согласные буквы... Так... кто мне дорог больше всех на земле?.. Аргентму поглядел на Месть и ухмыльнулся. Эрриме... нет. Эрриест... Нет, не так. Эррист. Так-то лучше.
Аргентум самодовольно улыбнулся и посмотрел на серый комочек.
- Я назову тебя Эррист, сын мой.

Аргентум услышал звонкий, но в то же время совсем тихий голос волчицы, казалось, она почти беззвучно открывала и закрывала рот, словно рыба... Лорелай. Это имя тебе подходит... Арго улыбнулся, и в глазах его был едва заметен азартный огонек. Лорелай.. Лора... Красиво. Где-то я уже слышал это имя, только вот не помню, где... возможно, это давние воспоминания о забытом прошлом... Серебряный вздохнул и покосился на выход из пещеры. Странно... Только недавно там покрапывал мелкий дождь, а теперь уже светит яркое солнце... На самом же деле уже был день, и солнце освещало мокрую землю. Тем лучше. Пора на охоту. Волк зевнул и потянулся. Ни один мускул не дрогнул на его теле.
- Ты лежи. Тебе нельзя вставать, ты сейчас нужна волчатам, - произнес Серебряный то, что и без него знала новоиспеченная мать, - Я пойду принесу нам чего-нибудь вкусненького. И сразу же вернусь.
Аргентум еще раз глянул на волчат и выскочил из пещеры на поиски пропитания.
--->Старый дуб

Сквозь дрёму волчица услышала слова Арго и только молча кивнула. Вдруг она услышала лёгкий писк и резко распахнула глаза. серый волчёнок не давал сестрёнке пить молоко. Месть только улыбнулась и немного подвинула Эрриста носом, давая место Лорелай.
Не шали... нежно прошептала она Эрристу на ушко и языком взъерошила ему на затылке мягкую шерсть. Она же твоя сестра... Ты должен любить её и защищать... А ты? Разве так делают настоящие волки? волчица улыбнулась и снежностью посмотрела на мирно чмокающих волчат. Господи... Как я благодарна тебя за то, что ты дал испытать мне это счастье...

Волчонка глотнула первый раз воздуха, сморщила носик и недовольно пискнула. Это для нее было новым ощущением, но теперь она не могла не дышать. Места стало так много, что казалось оно бесконечно! Малышка отползла ненамного от матери. Ей стало холодно и она, недовольно и жалобно поскуливая, стала искать чего-нибудь тёпленького. К тому же она помнила, что с ней было еще что-то такое же пушистое, ка ки она, и это пушистое она очень полюбила за все это время. Волчонка уже была в истерике, но тут наткнулась на мамин бок и завиляла масеньким хвостиком. Она довольно начала причмокивать, как вдруг появился тут другой комок и спихнул ее. Она не обиделась - слишком рада была вновь почувствовать братца. Она слышала мамин голос. Раньше он не был таким громким и резким, да и вообще звуков было поменьше. Лорелай пока не привыкла к этому миру и прижалась к маме. Она легла и уснула, все произошедшее было для нее слишком много для одного дня.

Они ведут себя вполне неплохо... Эррист будет явным лидером, я это чувствую... волчица провела шершавым языком по голове волчонка, взьерошив ему шерсть на затылсе, потом подоткнула нолом Лорелай, чтобы на легла поудобнее.
Они такие милые... Даже не знаю в кого... я никогда не была такой... Месть посмотрела на добычу Арго и невольно облизнулась. Есть хотелось. Волчица оторвала кусок мяса и неспеша прожевав проглотила его. Через некоторое время от одного из кроликов остались только лапы и уши. Мысть вылизала себе морду и лапы. Она положила голову на землю и посмотрела в потолок. Веки отяжелели, очень клонило в сон. Месть не заметила, как уснула.

Месть резко открыла глаза и подняла голову. Одного мгновения хватило ей понять что к чему. Волчица рывком вскочила и взмахнула хвостом. Нужно действительно уходить... А то здесь мы с волчатами долго не протянем... Месть осторожно взяла в зубы Лорелай, которая совсем не хотела уходить и сонно пыталась ворчать. спокойно, милая, всё будет хорошо... мысленно успокаивала её Месть, и одновременно нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Холод пробрал её до костей, хотя, возможно, это был не холод, а беспокойство за волчат и любимого.
Я знаю дорогу отсюда до моей норы... сказала волчица и прыжком оказалась около выхода.
Я бы нашла дарогу даже с закрытыми глазами... Месть резко повернула голову и скрылась в белой пелене.

-----Жилище Мести----->

Отредактировано .М.Е.С.Т.Ь. (2008-11-08 19:15:40)

<<< С арены.

[Вестерн.]

Остановись. Замри. Вглядись. Орлиное зрение не должно тебя подвести, ведь ты прекрасно видишь это сомнение в ее повадках, что каждый новый шаг дается ей с большим трудом и усилиями. Смотри как приподнимается ее лапа, как сгибается, но не поднимается высоко, от чего ровная поверхность снега смазывается от кончиков когтей и остаются размытые следы. Когда они становятся чуть больше от дрожи волчицы, когда ее подводят ноги и уходят последние силы, а на душе становятся как-то пусто и все сжимается, во рту появляется горький привкус, как после рюмки выпитой водки, когда надо ее чем-то срочно закусить, а нечем и остается только уткнуться носом в собственное плечо и втянуть запах мокрой шерсти, тряхнуть гривой разбрасывая умерший снег, что сейчас был уже водой.
- Я начал жизнь в трущобах городских - Тихо начал едва слышно он напевать для волчицы. Он слышал эту песню в те когда, когда выживал на улицах города и прятался в подворотнях, слышал как старики и обездоленные поют эту песню и она тронула его душу, потому что если вдуматься и прислушаться это песня про каждого из нас.
- И добрых слов я не слыхал. - Тяжелый выдох вновь вырывался из груди наружу как тяжелое облако неудач и проблем, которое хотелось просто сбросить с плеч и избавится, больше не вспоминать и не думать ни о чем. Но в голове словно заело кассету и она повторялась вновь и вновь не давая покоя, ему нужно было прийти в себя и отойти от всех событий случившихся за последнюю неделю и забыть обо всем, выкинуть из головы, ведь ран и швов на теле больше не было... Все зажило. Но не зажило разбитое сердце и как в сказке о Снежной Королеве, Каю в сердце запал осколок зеркала и холодна, который болел и не давал ему покоя, так и у Мести... Ее нутро нуждалось в лечении и в наркотике, ведь это самый быстрый способ стать счастливым, ты же это знаешь, не так ли?
- Когда ласкали вы детей своих, - Он впервые за всю свою жизнь, что он не девушка, ведь они могли выражать свои эмоции не боясь, они были смелее мужчин в этом плане, а этот старик мечтал обладать красивым и сильным голосом, но пел с привычной ему хрипцой, придавая песни более старое начало что ли? Пел так как и пели те бродяги, даже не имея голоса, они рассказывали о своих чувствах, а девушки умели делать это красивее, но женский голос тут не к чему, вряд ли бы они стали петь о таких вещах, верно? Или я ошибаюсь...
- Я есть просил, я замерзал. - Обходя холм словно он был живым и был какой-то злой толпой разъяренных людишек. Словно все зло мира было в нем, а впереди показалось углубление которое видимо вело в какую-то пещеру, другого варианта не могло быть или Опиум его попросту не увидел, но такого просто не могло и не может быть, да и вообще никогда не сможет быть как мне кажется. Но главное сейчас она. Волчица
- Вы, увидав меня, не прячьте взгляд - Точно ли строка из песни? А может все таки обращение к ней? Может призыв развернуться и взглянуть в ядовитые глаза волка? Дать схлестнуться двум волнам друг с другом и успокоится, но будет ли от этого кому-нибудь польза? Вряд ли... Хотя... Скорее будет отрада Вите вновь взглянуть в эти глаза, понимая, что это не вселившийся в нее демон, а истина жизни грызет ее. Помни, если жизнь забирает у тебя что-то, то ты борись и требуй взамен что-то равноценное, а если не дает - то живи и кричи. Проклинай все на свете и пусть твоего гнева боится сам господь бог, ведь ты сильнее даже него, он таких вещей не может чувствовать и испытывать. Ты новая богиня, Месть, только подумай хорошенько... Только поверь.
- Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. - Со вздохом покачает он головой. Никто не виноват в том, что в мире полно эгоистичных тварей и уродов, они всегда грызутся, в то время такие как одиночки собираются в свою собственную стаю и являются одним большим целым.Никогда не иди против одинокого волка, у него нет слабостей в отличии от стайного.

- За что вы бросили меня? За что! - А вот сейчас уже начинались слова только для Мести, для нее одной. Вряд ли ей кто-то пел в жизни, а эту песню Опиум выбрал не случайно... Почему? А вы дослушайте ее до конца и все поймете. Что-то подсказывало ему, что эту фразу Месть могла не раз спрашивать, что ее душа не раз кричала ее смотря в небо, что казалось бескрайним. Бог неплохо устроился, верно? Его никто не знает, эта сволочь прячется по углам в то время как его детищам плохо, что они страдают. Опиум не редко подходил к обрыву, где начинался горизонт и просто кричал, просто раскрывал пасть с рыке, в немом крике, потому что он презирал бога, не верил в того, кто не может ничего делать, а зовет себя всем сущим. Если бы он был материален - ему давно перегрызли бы глотку дикие твари. Небо лишь иллюзия, физика и химия, всего лишь цвет и видимость, а больше ничего.
- Где мой очаг, где мой ночлег? - Признайся, ты же тоже спрашивала это про себя, верно? Ты не могла найти свое место и свое жизненное предназначение, ты не могла понять зачем живешь, раз так с тобой поступили и все умерло, исчезло в один миг. А знаешь что? Даешь по газам, ставь последнюю передачу и мчись по пустынной дороге, а как только спидометр будет зашкаливать - открой дверь, вытолкни из салона все свои обиды, пусть они разобьются и испытают в один миг все то, что испытала когда-то ты. Когда туша будет разбиваться и катиться на огромной скорости вперед, сдирая кожу с мясом и поднимая пыль, разрезая свою плоть о камни на пути. А ты только улыбнись в зеркало заднего вида, поправляя на переносице солнцезащитные очки.
- Не признаете вы мое родство, - Это новая история, это начнется новое поколение. Вырывайся из своей серой шкуры, откидывай ее на кожаное сидение, что будет напоминать всем скорее трон,а остановить тебя уже будет невозможно? Бесполезно. Это экстрим. Вестерн. Скорость. Когда ты хлестаешь текилу из бутылки и открываешь окна автомобиля, когда любая мелкая неприятность будет раздавлена под колесами и размазана по растрескавшейся земле твоим диким смехом. Виражи. Повороты. Это спринт. Есть начало и конец, только несись вперед, пока не состаришься и не поймешь, что конец вот-вот придет, а после вниз с обрыва с дьявольской улыбкой. Ведь никто тебе не посмел сказать "нет", никто тебя не поймал и не остановил, потому что ты новый бог.
- А я ваш брат, я человек. - Да, мы все в одной шкуре, пусть некоторые выше, а другие ниже, но раз на то пошло и тебя пристыжают, так возьми этого ублюдка под грудки и сожми губами в ядовитом поцелуе его сонную артерию, посмотри как ток крове будет идти с перебоями, а потом просто мокни его в грязь лицом, окати его дерьмом из лужи и после высунь из салона в окно руку и сожми все пальцы кроме среднего, посылая его в это самое место.
- Вы вечно молитесь своим богам, - Если тебе говорят - поклонись, ты заберись на пьедестал и одень императорскую корону, ты укрась свою голову красным бархатом, бриллиантами и рубинами, укрась ее белой заячей подкладкой и возьми в руки скипетр, веди себя наглее и так как хочешь, ведь никто не в праве тебя заставить. Смотри как все преклоняют головы перед тем кого нет, а ты ведь знаешь, что он есть, что он в тебе, что это и есть ты. Улыбнись им и скройся со тьме, оставь лишь воспоминания о себе, ведь забыть они никогда не смогут.
- И ваши боги все прощают вам. - Они уверовали в святое спасение, но лишь обманывают себя. Если их дела стабильны - значит боги их простили, но это не так, жизнь просто обошла их стороной и живут они пресно. Мы тоже такие же как и все, но с другим складом ума и тела, мы с другим складом души, мы поднимемся из грязи в князи, но никогда не скажем об этом другим, зачем? Ведь лучше прикидываться самым низшим, но смеяться от души глядя на всех этих дураков, чтоб пытаются копировать тебя, твои изящные жесты и манеры, но у них никогда не получится.

- Край небоскребов и роскошных вилл, - Каждый из нас насмотрелся вдоволь таких вещей. Будь то собственными глазами видел и был в этих мегаполисах, городах или хотя бы селах. Но чаще всего это были листовки и прочая реклама загрязняющая леса и территории диких животных. Человек всегда совался туда, куда бы по идее не следовало, но волк невольно вновь вспоминал себя раньше, как смотрел на обложки глянцевых журналов в руках мед-сестер, пока был прикован к операционному столу.
- Из окон бьет слепящий свет. - Ну, для кого окна, а для кого прожектора. Для многих лучи небесного светила были смертельной роскошью и речь сейчас не о вампирах. Опиум вошел вслед за волчицей в пещеры. Тут пахло мокрой землей и камнями, все как и всегда в принципе, но главное сухо и тепло, а пахнуть может всем чем угодно, лишь бы природным, а не людской помойкой. Помнится как Опиум побывал на свалке, это горы воняющего мусора, особенно для тех, у кого обоняние сильнее, чем у глупых гуманоидных существ на этой планете.
- О если б мне хоть раз набраться сил, - Волк вздохнул вновь, глядя на дрожь в теле волчицы, он чувствовал вибрацию идущую по земле, ведь он старый и опытный, он распознавал и понимал многое, очень многое. Он не стал больше думать, нужно было действовать, а если волчица поднимет бунт - силой прижмем к земле своим телом, она ослабла, он возьмет ее тогда измором, когда та сама не падет ниц, но уже без сознания. Волк бесшумно догнал ее, осторожно прижался высоким боком к ее боку и передней лапой поддел сзади ее усталые лапы, заставляя невольно поддаться и начать опускаться грудью, а там и задние лапы начнут опускаться рефлекторно. Ему можно было доверять, ведь любой бы другой не стал бы ждать момента, а бросился на нее уже сейчас и загрыз, а Вита же проявлял заботу, старался по крайней мере ее проявлять. Ложись... Не бойся.
- Вы дали б мне за все ответ. - ... Я буду охранять тебя этой ночью. Ведь бесы проникают в сознание, они ловцы снов, они могут убрать те или иные ведения, могут познать все слабости и желания существа через его сны, а я... Бес. Я помогу тебе пережить эту ночь, сделаю все, что в моих силах. Волк невольно поднял глаза вверх, проклиная весь свет в очередной раз, ему это полезно, но изумруды глаз спрятались а веками, а волк пытался уложить все таки волчицу, но не стал делать этого насильно, просто подтолкнул ее к этому, оставляя ей возможность решать.
- Откройте двери, люди, я ваш брат - Откройся мне, я такой как ты... Я может быть шкурой другой, но я такой же серый в душе, я такой же... Мы с тобой одной крови. Пусть моя теперь грязная, но душой я волен, мон шер... Волк вытянул лапы вверх, выпустив на секунду ультрамариновые когти, глянув на них и тут же спрятав, ведь под ним полегло не одно животное и существо, но все было сделано во благо, во испасение... В отпущение грехов.
- Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. - Покачав головой вновь, начиная подбирать под себя задние лапы, словно пытаясь соблазнить волчицу на то что бы лечь, в то время как хвост невзначай коснется ее бедра, кисточка его хвоста, она лишь пройдется вскользь и исчезнет. Она болела, это было понятно, ведь он не один год провел среди людей и их литературы, разговоров, диагнозов. Он не один год прожил и в стае, знал многие симптомы и болезни, а тут жар на лицо, так что нужно было избавить волчицу от стресса и заставить  ее немного поспать.

- Вы знали ласки матерей родных, - Он все же для начала сел, а после и брюхом лег на сухую землю, все еще напевая с легкой хрипцой, наблюдая за волчицей и ее поведением, а внутри давно взмолился всем демонам ада, прося о том чтоб ниспослали духи ему удачу в этот вечер и чтоб волчица легла хотя бы без происшествий.
- А я не знал и лишь во сне - Серая плитка под ногами и стук низких квадратных каблуков по ней, эхо от ударов стального наконечника трости... И когда синяк спадет с бедра? Когда можно будет вновь ходить нормально? А не хромая как старому деду... Ничего тут не изменилось. Полуразрушенное здание, стальные решетки на лампах и батареях. Тюрьма свободного режима. Ходи где хочешь и когда, но все равно тут все соблюдают один график. А ты тут лишь заключенный, а по коридору к тебе направляется в камеру очередной ученый, нечто психиатора для тебя. Столь родные желтоватые стены, эта желчь во рту, что появилась от витающего в воздухе запаха, состоящего из нескольких ароматов: пыли, спирта, валерьяны, таблеток и конечно же старости. От проходящих мимо пахнет потом, особенно от одной пухлой особы, которой явно не говорили, что нужно причесываться по утрам. Рай для тебя, ведь верно? А вынужден прикидываться здравомыслящим и правильным существом. Ты запутал этого наивного психиатора, он что-то лепетал про твои глаза, но ты лишь громко стукнул по старой плите лапой, невольно разбив ее в крошки, ибо они уже изрядно поизносились. Возмутительно считать волка больным только из-за цвета глаз. А так всю жизнь... Тебя считали не тем, кем ты являешься, опираясь только на внешность, они считали что из-за отсутствия матери ты будешь пугливым и наивным, но ты сам отказался от ее заботы потому что не любил никого с самого детства. Никого не любил...
- В моих мечтаньях детских, золотых - Оу... А ты мечтать умел? Конечно же умел, никак без этого. Все мечтают и дети и старики, и отцы, и матери, и братья с сестрами, но вот никто не жалеет мечт друг друга, люди эгоисты и гоняться только за своими. Сломай мои пальцы, порви мои губы... Отрежь кусок сердца и впейся клыками в нутро.
- Мать иногда являлась мне. - В голове метались какие-то мысли и призраки прошлого, но хотелось действительно чего-то странного. Как бы ты не ненавидел свою мать, ты все же еще будешь вспоминать и мечтать о том, чтоб вернуть ее руки и ее ласку, ведь нет ничего на свете сильнее материнской любви, она самая сильная.
- О, мама! Если бы найти тебя, - А после, после психолога и всех этих ученых ты падаешь на пол, смотришь на шприц неподалеку от тебя. Наркотики? Нет... Новокаин. Доктор приписал. Укол делают тебе каждый день, хоть и не раз приходилось терпеть и даже выть в душе от боли сцепив зубы, но во время ли? Когда ты бредишь и у тебя галлюцинации от усталости, когда клетки тетради докторской перед тобой искажаются и превращаются в клетки коже на лапе, ты словно вновь смотришь из углов и видишь как по вене бежит прозрачная жидкость, а тут край тетради, самый край... Где видна толщина листов и голубые полосы лежат неровно, и ты видишь диаграмму, словно это пульс твоего сердца. Колышется, колышется... Пропал.
Колышется...
- Была б не так горька моя судьба. - Все мы живем с протянутой рукой все время. Кто пытаясь спастись, кто украсть, кто взять побольше, а кто проявляя тем самым вниманием и прося подойти.
Волк устало положил голову на землю, закончив таки песню, но хотелось чего... Чего?

Офф: *БАТЬ О_О